Ян Флеминг
«Взболтать, но не смешивать» — самый известный рецепт коктейля в литературе. Некоторые медики считают, что Джеймс Бонд предпочитал такой способ приготовления, потому что это помогало скрыть хронический тремор, вызванный алкоголизмом. Исследователи подсчитали, что в книгах Бонд выпивал около 92 порций в неделю — вчетверо больше, чем следует. А из 87,5 задокументированных Флемингом дней его работы «Человек с золотой печенью» воздерживался от алкоголя только 12,5 дней.
Автор книг о шпионе старался не отставать от своего героя и мог за день осушить бутылку джина, выкуривая при этом полсотни сигарет и списывая привычки на демонов войны и шотландское происхождение. В 1961 году после сердечного приступа Флеминг по совету друга Макса Бивербрука бросил курить и переключился на бурбон. Писатель утверждал, что переход на этот напиток позволил ему разработать сердечную мышцу и помог бороться с никотиновой зависимостью. На самом деле три года спустя он довел Флеминга до второго приступа.
Вслед за создателем полюбил бурбон и его герой, тоже шотландец по крови. Роман «Голдфингер» даже недвусмысленно открывается главой «Размышления над двойным бурбоном»: напиток наводил агента на раздумья о жизни и смерти.
Прославивший Бонда коктейль «Веспер» придумал друг Флеминга Ивар Брайс, но выпить его у поклонников шпиона не выйдет: кроме водки в его состав входит французское аперитивное вино Кина Лилле. В 1986 году, уже после смерти Флеминга, производитель исключил из состава вина хинин, и вкус коктейля изменился. Впрочем, сам Флеминг, любитель чистых напитков, признавался, что не разделяет любви Бонда к «Весперу» и считает его невкусным. То ли дело бурбон.
Эдгар Аллан По
Эдгар По был одним из главных американских писателей, и одним из первых литературных алкоголиков. Масштаб проблемы установить непросто: По легко наживал себе врагов среди коллег — писателей и журналистов, а они в ответ создавали ему образ невменяемого алкоголика, явно преувеличивая и драматизируя его похождения. Тем не менее проблема была реальной. Временами По уходил в затяжные запои, срывая лекции и еще больше ссорясь с окружающими.
Однокурсник По вспоминал, что еще в юности тот всегда был «печален, меланхоличен, даже когда улыбался», и часто выпивал, чтобы «умерить избыточное нервное напряжение, в котором постоянно находился». Однако ни эта страсть, которую По называл «mania-a-potu», ни любовь к азартным играм не мешали его учебе.
С одной стороны, алкоголь помогал ему забыть о неудачах и страхах перед будущим, с другой — делала агрессивным и даже жестоким. Судя по всему, алкоголизм По был наследственным: и брат, и родной отец поэта были пьяницами.
«После долгого периода жуткого здравомыслия на меня словно нападало безумие. И тогда, погружаясь в беспамятство, я пил — один Бог знает, как часто это было и как много я пил», — признавался По.
В июне 1849 года По отправился в очередное лекционное турне. В Филадельфии поэт сорвался, мертвецки напился джулепа, потерял вещи и деньги. Оправившись, он твердо решил изменить жизнь, вступил в ряды общества «Сыны умеренности» и сделал предложение овдовевшей подруге юности. В сентябре По отправился из Ричмонда в Нью-Йорк и домой не вернулся. Неделей позже его в полуобморочном состоянии нашли в балтиморской таверне, и после нескольких мучительных дней он скончался, так и не сумев объяснить, что произошло с ним — сорокалетним поэтом, который, казалось, только начал налаживать жизнь.
Приятель По доктор Джозеф Снодграсс предсказуемо обвинил в трагедии очередной запой. Но другие свидетели утверждали, что алкоголем от него не пахло. Возможно, дело было в болезни мозга, бешенстве, эпидемии холеры или еще в чем-то. Шарль Бодлер заметил, что «эта смерть была почти самоубийством, таким самоубийством, которое подготавливалось долгое время». Смерть По остается загадкой и полтора столетия спустя — и, видимо, уже никогда не будет раскрыта.
Стивен Кинг
Стивен Кинг — один из самых плодовитых авторов на свете. В 1974 году вышел его первый роман, и с тех пор он никак не может остановиться, выпуская по паре томов в год. Помогают ему самые верные виды допинга: усидчивость и нечеловеческая работоспособность. Но в первые десятилетия он, как и многие коллеги, подбрасывал в костер своего вдохновения алкоголь и наркотики. Они придавали ему сил, и они же едва не погубили его жизнь и карьеру.
Стивен Кинг пристрастился к алкоголю еще в молодости. Собственно, карьеры еще не было: Кинг работал школьным учителем, а в свободное время подрабатывал в прачечной и коллекционировал отказы от издателей. Каждое письмо еще раз уверяло Кинга в том, что писатель он никчемный — это чувство он и заливал. Позже, уже став знаменитым автором, Кинг не мог остановиться. Алкоголь стал его двигателем, а иногда даже автопилотом: годы спустя Кинг не может вспомнить, как написал «Куджо». Вопреки правилу Хемингуэя, который советовал писать пьяным, а редактировать трезвым, Кинг писал на трезвую голову, а ночью садился за редактирование с бутылкой. Пил он всегда в одиночку, презирая бары. «Там полно мудаков вроде меня», — объяснял Кинг.
Выпивая, Кинг чувствовал в себе растущую агрессию. Он никогда не поднимал руку на своих детей, но сама мысль об этом пугала Кинга. Привыкший превращать свои многочисленные страхи и неврозы в сюжеты, Кинг смог обуздать и этот порыв. «Сияние», если смести с него мистическую шелуху, стало романом о мальчике и его отце — писателе и алкоголике, который потерял контроль над собой.
Примерно тогда же, в конце семидесятых, Кинг понял, что с этим надо что-то делать. Он бросил пить и переключился на кокаин, который стал его новым допингом. Он помогал писать часы напролет и подстегивал фантазию, но качество работ падало. За десятилетие опасной дружбы с наркотиком Кинг написал два десятка романов, в том числе те, которые считает неудачными. Одним из них стали «Томминокеры»: сейчас писатель говорит, что это хороший роман, скрытый под тремя сотнями страниц кокаинового бреда. То же он говорит и о другой своей неудаче — «Ловце снов», написанной под оксиконтином, которым Кинг сбивал боль после автомобильной аварии.
Сейчас Кинг бросил все свои вредные привычки, с удивлением обнаружив, что писать он может и без допинга. В этом ему помогают жена и весьма прагматичная разновидность веры: «Я не спрашиваю себя, существует ли Бог. Я решил допустить, что он существует, и я могу попросить: „Боже, я сам не справлюсь. Помоги мне сегодня не пить и не принимать наркотики“. Это работает».
